Эпоха фэнтези. Часть вторая

В предыдущей части я обстоятельно поговорил о том, во что превращается наука по достижении технологического предела. Однако это — далеко не все. Наше общество пронизано фантазиями о дальнейшем прогрессе, о новых свершениях и улучшениях — и не только на культурном уровне, эти фантазии инкорпорированы в экономику и в то, как живет социум. То, что общественное бытие жестко завязано на технологический уровень — это понятно, и это само по себе породило «основной вопрос 20-го века», как людям вообще жить со всеми пулеметами и хлором и не переубивать друг друга. Но после второй мировой войны люди пошли еще дальше и завязали бытие не на собственно технологический уровень, а на скорость его прирастания — что, вангую, и станет основным вопросом века двадцать первого.

Даже наши представления о рациональности держатся на этой идее. Тот же самый Стенфордский зефирный эксперимент часто приводят как аргумент в пользу того, что нужно отказаться от части благ сегодня, вложить их в будущее и в будущем получить больше. В эксперименте этом есть погрешности, но, так или иначе, эти идеи поколениями вбивалась в головы людям: о терпении сейчас для преумножения завтра, о вере экспериментатору на слово, об играх с ненулевой суммой и так далее. Но все эти идеи верны только в условиях прогресса, только в случае, если завтра действительно будет лучше, чем сегодня, и отложенная зефирка сейчас действительно превратится в две зефирки. В противном случае, зефирку нужно сожрать прямо сейчас. Эта стратегия была выигрышной на протяжении большей части человеческой истории, когда прогресса не было.

Западный бизнес, западные государства финансово зависимы от этой идеи: вложите в нас деньги сегодня, и через десять (двадцать, пятьдесят) лет они окупятся. Только на этом держится вся концепция госдолга, за счет которого уже много лет живут и США, и Европа. Более того, недавнее интервью Вайнштайна каналу Triggernometry напомнило мне, что и пенсионные фонды на этом держатся, а пенсионные фонды — это святое. Стариков много, из-за демографического перехода — все больше и больше, и голосуют они дисциплинированно. Но с чего бы госдолгу работать? Он тоже держится на идее технологического прогресса: всегда есть какая-то область, которую еще не успели научно и технологически облагородить, поэтому вложенные деньги так или иначе, через рыночные механизмы и экспертизу, попадут к людям, этим облагораживанием занимающимся, и таким образом создадут прибыль.

Вот только есть маленький вопрос. Вопросец такой. А что, если прогресс все-таки закончится? Закончится, как минимум, в большинстве областей и для большинства людей?

Я описал, почему это возможно. И даже про то, что иногда это объективно, измеримо происходит. А уж про неизмеримые, качественные признаки я уже давно пишу. Я считаю, что наступление на свободы, на предпринимателей, все новые и новые налоги, ограничения и принуждения — это тоже такой признак. Зачем государству терпеть каких-то там свободных атлантов-предпринимателей? Если атланты производят новый продукт, который покупают жители, то происходит перенос денег из карманов потребителей в налоги для государства и прибыль для предпринимателя — и этим довольны все, даже потребитель, потому что это происходит добровольно. Но если атланты, несмотря на все свои свободы, больше не улучшают перераспределение сбережений в карман государства — то зачем они нужны? Здесь становятся нужны совершенно другие люди!

Нужны пиздетели, которые будут продавать быдлу идеи. Сначала это будут идеи, которые как-то коррелируют с реальностью, ну, например, что автомобиль (в 30-х) или смартфон (в 10-х) за год очень заметно улучшаются, и это улучшение стоит того, чтобы обновить технику. Это работает не для всех товаров и недолго, поэтому от этого пиздетельства — один шаг до внушения, что человеку просто необходимы постоянные обновления, а также дорогая машина, элитный костюм или часы за 100500 долларов просто для статуса. Тут связь с реальностью все еще есть, но только с социальной реальностью, которая создается все теми же пиздетелями. Подвижность социальной релаьности больше, чем реальной, но все же не бесконечна: рано или поздно основные массы людей попросту перестанут видеть разницу между новым телефоном и прошлогодним, между брендовой шмоткой и продукцией дядюшки Циня.

Тут уже можно сменить пластинку и сказать, что вот теперь жизненно необходимо покупать не дорогой автомобиль, а экологичный, не аргентинскую говядину, а ее заменитель из растительного говна. Недавняя презентация Apple с «Mother Nature» — именно оно: айфон остался точно таким же, как в прошлом году, поэтому на сцену пришлось выводить представительницу целевой аудитории, с презрением костерящую весь этот зажравшийся белый менеджмент — целевая аудитория такое оценит и, может быть, даже купит айфон.

Когда и это перестает помогать, пиздетели начинают убеждать людей поддержать правительства, которые попросту запретят и автомобили, и говядину, и вынудят людей покупать товары у правильных бизнесменов. Это тоже будет работать невечно, люди найдут лазейки, и тогда придется взять налоговые деньги и отдать их за какие-нибудь ежеквартальные впрыскивания, которые граждане никогда бы в жизни сами не купили — даже под принуждением; а также пустить их на экологиченое отопления в домах тех людей, которые сами не могут себе позволить законодетельно обязываемое — и назвать это социальной программой.

Этот процесс нарастает, в последние 10 лет — ударными темпами, и показывает, что дела вообще-то очень плохи. Как шутят в твиттере, «если правительство США отвлекает внимание с помощью НЛО, то от чего, интересно, оно отвлекает внимание?». Скорее всего, конечно, от очередного наркоманского или коррупционного скандала, но, вполне возможно, и от этого. Прогресс кончается. Пенсионные накопления и госдолг под серьезной угрозой.

Конечно, угроза — это еще не стопроцентный приговор. В любой момент может открыться новая технологическая ветка, это процесс случайный — вот как недавно попытались открыть ветку сверхпроводников с LK99, что, впрочем, оказалось фейлом. Я думаю, в ближайшем будущем мы еще увидим очень много таких фейлов: примерно это было описано у Джордана в Колесе Времени, «Узор требует Дракона» — и в отсутствии Дракона реального, появлялись многочисленные Лжедраконы, сначала — раз в десятилетие, потом — каждый год, а под конец — трое одновременно.

Кроме того, технологический разрыв расширяется после разрухи — так случилось в Европе после Второй Мировой Войны. Левые изо всех сил пытаются создать сейчас как можно больше разрухи по всему миру — так что после правого поворота (признаки которого также все более и более явственны), возможно, будет достаточно разрухи, чтобы открывать новые бизнесы по ее ликвидации. Это, правда, скорее всего породит больше проблем, чем решит, потому что единственная открытая и не до конца разработанная ветка сейчас — это человекозамещение с помощью искусственного интеллекта и роботов. Такое замещение приведет лишь к окончательной фиксации статуса большинства людей как бесполезных для прогресса, и, соответственно, у них никакого прогресса не будет, прогресс сконцентрируется в узких кругах, а оттуда недалеко и до анклавов, и до сингулярности.

Тут важно понимать, что речь не идёт о том, что мы вообще все познали и больше нет ничего нового. Новое есть, но его нет в достаточном количестве и достаточной значимости, чтобы строить на этом пенсионные системы, инвестиционные планы и представления о рациональности. Ситуация здесь подобна голосовым помощникам: они нравятся пользователям, и почти для каждого конкретного пользователя можно улучшить этого помощника и упростить жизнь пользователя — но на этом нельзя построить транснационального бизнеса, собственно, поэтому это направление и сворачивается крупными компаниями. Свет прогресса может светить, даже ярко, для приобщенных к нему избранных — но не будет сиять как солнце для всей планеты

Поэтому следует задуматься о том, как может выглядеть мир без такого широко наблюдаемого прогресса, мир в эпоху достигнутого технологического предела.

Можно, конечно, задуматься об этом серьезно, философски. Я тут как прочитал разный Dark Enlightment — вещи они пишут интересные, и похожие на наш канал, но в основном — очень теоретические, это политическая теория. Там есть много мощных цитат, но вот все это вместе читать скучновато. Мне, как читателю, и тем более как последователю, хотелось бы понять, как мы себя будем чувствовать в этом мире, как его можно воспринимать.

И вот здесь, как мне кажется, нам поможет фэнтези. Миры фэнтези — как правило очень статичны, в их предыстории чуть ли не обязательный пререквизит — столетия без всяких изменений. Это понятно, потому что вдохновлялись авторы опытом Средних Веков, где таких изменений тоже не было. С другой стороны, в отличие от исторических романов, фэнтези как-то пытается инкорпорировать в себе метафору науки, позволяя представить себе место в таком мире для людей, которые все еще работают в немногочисленных неугасших програссивных областях — наше место.

Жанр фэнтези дает нам богатую пищу для эмоциональной интерпретации сухих идей. И в целом это, как мне кажется, то, чего катастрофически не хватает консервативному движению. Их постоянно упрекают в том, что они не пытаются в светлое будущее, как левые. Некоторые из них пытаются вернуть все взад — что, в свете мыслей о технологических разрывах и пределах, попросту невозможно, потому что тот «взад» был в 19-м веке, зените тенхологического прогресса, и при всем желании невозможно перенести эти практики в мир технологического предела. Другие просто плывут по течению — собственно, из-за этой привычки немецкие консерваторы, лишившиеся идей и научившиеся оптимизировать воскресные опросы, превратились в такую безликую «партию власти», которые энтузиасты тащат в светлое экофашистское будущее, и то же самое произошло в UK и Франции.

Фэнтези показывает, как может выглядеть конструктивная альтернатива реальности. В мирах Ведьмака, Игры Престолов или Колеса Времени может, и не очень комфортно жить — но они консистентны, целостны и даже интересны. Эти нарративы продаваемы массам — продаваемы в буквальном смысле, потому что массы купили множество построенных на этих нарративах книг. Конечно, вряд ли мы прямо сейчас увидим Трампа в кольчуге, но, мне кажется, рано или поздно молодые неореакционеры и темные просветители догадаются сменить пластинку и адаптировать свои нарративы под те колеи, которые уже разработаны Сапковским, Мартином и Джорданом.

А вот что это за нарративы?

В прошлом тексте я обстоятельно поговорил про нарративы, связанные с наукой. В этом продолжении я поговорю о других нарративах антинаучной фантастики, для которых, напомню, я составил аж целую карту:

Наука проявляет себя в первую очередь в космосе, а космос порождает глобальные проблемы, решение которых требует кооперации планетарных (а то и больше) масштабов. В сочетаниями с идеей о научности социального прогресса, это приводит нас к тропу человечества: размышлениям о всех людях на планете как о едином организме, с некой целью и общей судьбой. Размышления эти существенно омрачаются мыслями о смерти, опять же, планетарных масштабов — порабощением пришельцами, ядерной катастрофе, распиливания солнца гигантской пилой и так далее. Протекает вся эта драма в библейских традициях: инопланетяне выполняют роль божества, прогрессоры — пророков, наука — святаго духа. И сейчас мы посмотрим, как все это преломляется в фэнтези — и как эти изменения связаны с достижением технологического предела.

Космос

Нужно понимать, еще раз, что стержнем мира антинаучной фантастики является представление фантастов о науке, их идея о том, что человек способен написать свою книгу Бытия, целиком познать реальность и произвольно изменить ее по собственному провидению. Собственно, именно поэтому антинаучная фантастика так похожа на религию — и там, и там есть некий упорядочивающий мир вектор, возведенный в абсолют (в России, кстати, такой вектор тоже есть, просто это не наука, а духовные скрепы, но на структурные особенности нарратива это влияет слабо). Без этого вектора сложно устроенный карточный домик антинаучной фантастики мгновенно разваливается.

Первым тут падает, разумеется, космос, который в принципе недоступен без науки. Соответственно, никакого космоса в фэнтези и нет. Есть буквально отсутствующий космос, как в Плоском Мире у Пратчетта, или же случаи, когда что-то о космосе все же известно (Джордан, Elder Scrolls), но вот космические корабли, ракетная физика — табу. В лучшем случае, есть «другие миры» и порталы — но, как я уже сказал, они больше всего похожи на авиаперелеты (как у Фрая), или вообще на интернет (Джордан). Собственно, поэтому появление звезд и «Пионера» в фанфике Юдковского полностью ломает жанр и читать его именно как художественное произведение становится невозможным — не может человек ездить по двум разным колеям своего сознания одновременно.

В целом фэнтези дает очевидный месседж: живите на Земле, «звезды — не для человека».

Это цитата, между прочим, взята из «Конца Детства» Артура Кларка, и, на мой взгляд, этот роман сам по себе символизирует то, как все поменялось. Потому что в этом романе есть экстрасенсорика, которая в двух шагах от магии — и именно она-то и привела, в итоге, человечество к столь необходимым ему звездам. А в нынешнее время магия от космоса, скорее, отвлекает. Самое интересное, что я видел на эту тему, было в «Моей геройской академии»: там вообще прямо сказали, что человечество давно бы уже летало к звездам, но появились сверхспособности, злодеи, герои, сражения между ними — в общeм, стало не до того. И в целом такое объяснение отсутствия космоса типично: империи рушаться, белые ходоки наступают, Темный Лорд пытается захватить мир — какой на фиг космос? Во многих произведениях даже и в голову не приходит, что в космосе есть что-то интересное. Там, где в прошлом есть какое-то технологическое общество (Джордан, Лоуренс) был катаклизм и об этом забыли. И не только в фэнтези это происходит: В YAF (Голодные Игры, Бегущий в Лабиринте) осталась мега-наука, но опять-таки всем не до космоса, политика и катаклизмы отнимают все свободное время.

Разумеется, в реальности за таким сюжетным поворотом стояло отношение читателей. За прошедшее время стало кристально понятно, что все, связанное с далеким и даже близким космосом так и осталось фантазиями: технологий для реальной экспансии своими силами так и не появилось, а Галактический Альянс, который будто бы нас вот-вот найдет (потому что мы же начали пользоваться радиоволнами и отправили табличку за пределы Солнечной Системы) то ли отсутствует, то ли нами не интересуется. Если раньше размышления на эту тему можно было трактовать как пророчества, то сейчас они воспринимаются как тот самый wishful thinking, в котором обвиняли фэнтези — там было много разговоров на тему того, что читатели фэнтези, мол, не могут принять реальность и предпочитают закапываться в прошлое. Получилось, что, наоборот, реальность не может принять научная фантастика, изо всех сил выдумывая совершенно нереальные способы попасть в космос. В последний год, кстати, в полном соответствии с моими весьма смелыми предсказаниями, правительства начинают вытаскивать наружу инопланетян: то в США рассекретят пленки с «НЛО», то в Мексике устроят какое-то совершенно безумное шапито вокруг кукол из папье-маше. Но хорошо видно, как публика к этому относится — в основном, как к дымовой завесе, которую пускают для отвлечения внимания от события подковерной борьбы. Я в этом вижу назойливые попытки правительств вернуть народ в эпоху антинаучной фантастики, и настойчивое нежелание народа туда возвращаться.

Тут можно копнуть чуть поглубже, если вспомнить, что магия — метафора науки. Во времена космической гонки наука была распределена по миру очень нелогично, если смотреть с позиции обывателя: она вся была либо в космосе, либо в микромире (всякие там ускорители, пю-мезоны и прочее). Конечно, связано это было с попытками либо сделать сверхмощную ядрену бомбу, либо средство ее доставки — но такое стало трудно продавать в связи с гуманизмом. Поэтому, думается мне, была создана первая в новейшей истории current thing: инопланетяне и Галактические Федерации. Довольное быдло, насмотревшееся звездных войн, радостно поддерживало все новые и новые бюджетные вливания в ракеты и ускорители, пока в этой области не был достигнут технологический предел, после этого current thing свернули и переключили на земное: сначала на несение демократии, а потом — на климатославие. Наука спустилась со звезд научной фантастики до уровня повседневности и стала магией.

Массам на космос стало быстро начхать, но вот для прогрессоров это стало, как мне кажется, травмой. Здесь то же самое разделение, которое было у Лю Цысиня: человечество, дескать, разделяется на большинство, которому и дома хорошо, в безопасности, и на тех, кому непременно нужны звезды. Так вот звезды отменились. Отменилось бесконечное «дальше в том же духе»: раньше можно было фантазировать, что ресурсы будем добывать на астероидах, сейчас это явная маняфантазия. Отменился прогресс: космос безбрежен, всегда найдется планета с какой-нибудь особой фауной и особыми техническими вызовами — на земле в целом уже все более-менее понятно, и рано или поздно мы ее познаем целиком. Собственно, стало понятно наступление технологического предела: вот наш мир, наша судьба — жить в нем. Возможно, навсегда, но уж на жизни прогрессоров — точно.

Человечество

Итак, мы ограничиваем бытие Землей с какой-либо вариацией: иногда это вот прямо та же самая Земля с теми же самыми городами (Страуд), либо же Земля со скрытыми фрагментами (Роулинг), либо Земля с примыкающими к ней мирами (Фрай, Гроссман), либо вообще не Земля, но почти ничем от нее не отличается (Мартин). Важно, что мы сознательно фиксируем элементы бытия — людей, растения, животных, элементы ландшафта — такими, как мы их видим каждый день. Сравните это с планетами Миллер и Манна в Интерстелларе, которые вообще не укладываются в наше представление о бытие, требуется изрядное умственное напряжение, чтобы понять, как это — планета вообще без твердой поверхности, только из отдельных ледяных облаков: так и хочется спросить, облаков над чем?

А дальше происходит нечто, с точки зрения автора, совершенно неизбежное: поскольку с одной стороны, бытие ограничено привычным, а с другой стороны, читатель скучать не должен и необходимо разнообразие сеттинга — мы присматриваемся к привычному, чтобы найти в нем разнообразное. Так появляется множество государств, а то и рас, со своими языками и обычаями, сложные отношения между этими государствами, всевозможные гильдии, ордена и религиозные сообщества, плюс все это — в основном для городского населения, а деревня живет сама по себе, со своими собственные поверьями, заговорами и малыми народцами, и не всегда даже знает, какой правитель в настоящее время у власти. В антинаучной фантастике такого нет, а если и есть — то это пережитки старого уклада, который прогресс неизбежно раскатает.

Неизбежный поиск разнообразного в обычном складывается со следующим фактором. Как я говорил, у концепта человечества в научной фантастике было две основы. Первая — это космос: с одной стороны, космос рождает глобальные вызовы; с другой — в космических масштабах, при всем многообразии воображаемых инопланетных видов, различия между нациями, полами или расами ничтожны. Вторая основа — это гуманитарные «науки» в виде исторического детерминизма — что человечество обязано в конечном итоге объединиться просто по некоему фундаментальному закону бытия; или экономики — что глобализация объективно выгодна и, соответственно, эволюционно неглобализирующиеся нации проиграют (что было правдой в 20-м веке, но не обязательно останется правдой на все времена — даже в области науки международная кооперация может со временем превратиться в обузу, потому что все больше стран вместо науки генерируют новуку, где мерилом является не критерий Поппера, а расовое и гендерное разнообразие исследователей).

Обе эти основы сейчас исчезли. В результате, исчезло и Человечество. Все это многообразие наций, рас, орденов и прочих объединений в Человечество никак не складывается. Нет мирового правительства, нет размышлений о судьбах мира как единого целого.

Максимум, что может быть в фэнтези — это попытки построить империю, как правило, тираническую и быстро разваливающуюся (нередко — стараниями главного героя). И это тоже гораздо больше похоже на реальность, чем научно-фантастическое (или коммунистическое) объединение человечества: так произошло с СССР, так происходит прямо сейчас с Pax Americana.

Опять же, это Человечество всегда было ложью: оно, кажется, было списано с тех самых салонных кругов, в которых вращались авторы. Там та же ситуация, что в айти-сфере — если в России и в Европе ограничивать круг своего общения исключительно айтишниками, то вполне можно прийти к мысли, что Россия не так уж и далека от Европы. Российский айтишники — вполне себе часть айтишного человечества, они не сильно от этого человечества отличаются, языки знают, каких-то культурных извращений не имеют. То же самое касается и всех остальных: кто-то в тюрбане ходит, кто-то месяц в год днем не ест, но на работу в айти-сфере это мало влияет. Но если все же с этой айтишной платформы 9 3/4 выйти и посмотреть, что вокруг происходит, то станет ясно — очень сильно средний российский человек отличается от среднего немецкого, и еще больше — от среднего африканского. Подозреваю, что в кругах писателей, режиссеров и прочей культурки дела выглядят так же. В это смысле, кстати, представления фантастов о человечестве, космосе и науке кажутся некими предвестниками того самого clown world: гуманитарии что-то услышали от ученых про глобализацию, обсудили это на своих междусобойчиках — и породили мем про Человечество.

Смерть

Фэнтези нормализует смерть. Совершенно замечательно это сделал, конечно же, Мартин, который вообще отменил сюжетный детерминизм — теперь умереть может не только второстепенный персонаж, но и главный, причем несмотря на множество разумных причин, почему ему лучше бы не умирать, несмотря на сложный план, призванный его спасти… Просто вот так — хрясь, и покатилась голова.

Это, к сожалению, так и не стало традицией, авторы все еще опасаются убивать главных героев, но успех Игры Престолов — а, как мне кажется, это самая успешная серия в истории фэнтези, хайп от сериала был гигантским и захлестнул даже тех, кто раньше этот жанр не ценил — успех этот показывает, что в принципе-то люди не против на такое смотреть. И даже строить догадки, кого убьют в следующей серии. Раньше казалось, не, ну ведь немыслимо, человек только-только прикипел к главному герою душой, как так, «хрясь и покатилась» — а на самом деле-то норм.

Но если отойти от главных героев — то в фэнтези людей крошат гораздо задорнее, без особой драмы. Смерть не становится нравственной трагедией, как, например, смерть Ричарда в Раме, или Маркуса в Вавилоне-5 (тоже, кстати, чуть ли не единственная смерть основного персонажа за 5 сезонов, кроме, конечно, шеридановской, которая больше напоминала вознесение Христа). Причем умирают люди в кадре, а не так, как в Звездных войнах — взрыв, огонь, и нет пилота (или планеты). Смерть в фэнтези гораздо ближе — но тем не менее люди это читают и смотрят.

На фоне совершенно панической реакции на смерть эпохи коронавируса, когда медиа, ученые — в говне моченые и правительства поставили цель запретить людям умирать (сначала от ковида, а потом и вообще) — это выглядит интересно. Так же интересно выглядело реальное поведение людей во время ковида, когда не сказать что большинство выполняло все предписания истово: то есть, конечно, такие тоже были, и даже сейчас все еще остались, но вообще-то люди вполне себе срезали угол то здесь, то там; продолжали ходить в рестораны и в качалки, где маски всегда то снимали, то надевали, наполняя воздух смертельным вирусом. То же самое показывают всевозможные оценки «микромортов», которые имеют вовсе не бесконечную (как настаивают гуманисты, утверждающие, что человеческая жизнь бесценна), а весьма конечную и не очень большую цену.

Мне в этом видится «тихий» технологический предел, который, в отличие от космоса, никогда не был каким-то главным нарративом в обществе — а именно, технологический предел в области медицины и бессмертия. Когда-то люди умирали буквально от всего, но антибиотики, средства от повышенного давления, гигиена — все это существенно отодвинуло смерть. Некоторые фантасты предполагали, что тут можно существенно продвинуться: это и всякие технологические примочки, и, конечно же, криокамеры, которые были вполне себе распространены для компенсации непереносимой длительности межзвездных перелетов. Но вот конкретно эта часть в народ как-то не пошла. Недружественной секте трансгуманистов это кажется странным, и они все время пытаются как-то взбузыкать общественность на инвестиции и донаты в этой области — но практика ковида, опять же, показала, что людям как-то пофигу.

Возможно, здесь отсутствует ощущение технологического зазора просто потому, что проблема в принципе выглядит нерешаемой. Возможно, культурная незыблемость смерти — умирало все и всегда — упростила смирение с стабилизацией технологий в этой области, и люди махнули рукой: ну, не получилось, и ладно.

Но, конечно, опять возвращаясь к метафоре Лю Цысиня про «два человечества» — то, у кого душа в космосе, и то, кому космос на фиг не нужен — махнули рукой не все. Отдельные старательные индивидуумы продолжают трансгуманистский культ, отказываются от земных радостей, жрут таблетки горстями, надеясь прожить на год-два побольше, практикуют «микродозинг» и окончательно съезжают с глузду. Пиком этого цирка оказывается, конечно же, криогеника, засовывание трупов в азот и их там хранение для якобы последующей ревитализации — если, конечно, повезет и что-то не сломается при перевозке таких контейнеров, как это произошло недавно в России, когда трансгуманистов пришлось собирать с мостовой лопатами. Это, конечно, является попросту дорогим погребальным ритуалом антинаучно-фантастической церкви, примерно как укладывание павшего конунга на лодку и ее поджигание после отплытия с помощью огненных стрел.

Но то, что большинство людей в этих экспериментах не участвует, показывает, что люди принимают свою смертность, и даже свою внезапную смертность. Это, конечно, не очень антинаучно-фантастически, не очень гуманистично, но в целом гораздо здоровее, потому что больше соответствует реальности.

Апокалипсис

Смерть в сочетании с мощью науки и глобальностью человечества разворачивается в апокалипсис, предотвращением которого в основном заняты герои социальной научной фантастики. И, как я уже многократно говорил, большинство мейнстримных политиков и медиа заняты тем же самым, они постоянно спасают планету от озоновых дыр, лолдемии и глобального потепления.

Кажется, что читатели от этого подустали. Мы это прямо сейчас видим по избирательным настроениям, которые сдвигаются в сторону того, что все это озеленение хорошо бы свернуть. В нарративе научной фантастики это совершенно непонятно — как так, мир же греется, мы все умрем, надо срочно что-то делать. Но избиратели все чаще начинают говорить: ну греется и греется, проживем как-нибудь.

Оно по-человечески понятно: все ужасы фантастов и политиков в итоге оказались херней. Как-то обошлись без атомной войны (причем без построения Человечества и мирового правительства), Peak Oil, затопления, оледенения, которые климатические ученые — в говне моченые обещали ранее… Все эти вызовы оказались посильными, жить вполне себе можно. Можно снимать сколько угодно фильмов «Не смотри вверх», убеждая, что «ну на этот-то раз по-настоящему» — но пока что это не работает. Более того, после столкновения с первыми последствиями озеленения в виде бедности, инфляции и чуть теплых батарей, по всему миру стали расти рейтинги правых партий, то есть даже то, что работало, работать перестало.

Фэнтези созвучно этому настроению — в нем заметно снижен градус драмы. Пожалуй, самая сильная она — у Джордана, вот там речь идет об апокалипсисе (Колесо Времен — это вообще такое переходное произведение между «старыи» и «новым» фэнтези, вырулившее в новое только за счет размера и того, что ближе к концу понадобилось искать что-нибудь новенькое). У Мартина уже гораздо скромнее — даже если белые ходоки захватят Вестерос, там ведь есть еще гигантский Эссос. А уж Железный Трон… Ну кому какое дело, сидит на нем Серсея или нет? Для абсолютного большинства населения Вестероса ничего бы не изменилась, там ведь конфликт — чисто религиозный: ах как нехорошо рожать детей от собственного брата. С одной стороны да, ничего хорошего, с другой — это не конец света. Можно, конечно, еще сказать, что Джоффри был исчадием ада, но ведь конкретно с этой проблемой вестеросская знать разобралась вообще походя, без глобальных движений и объединений, и даже без участия главных героев.

В Гарри Поттере драма уже совсем, по меркам научной фантастики, несерьезная — ну темный лорд, ну и что? Ну да, кого-то попросят с их работ, кто-то будет доказывать в министерстве магии свою чистокровность, это все конечно ужасно — но ведь даже это только в Великобритании! Из которой всегда можно банально улететь на метле! Как бы с какой-нибудь гигантской пилой, распиливающей солнце в наказание за наши грехи, как у Кларка — это совершенно несравнимо. У Страуда, скажем, конфликт, совсем мелочный и в общем и целом сводится к тому, что некто может лишиться кресла премьер-министра. И чем дальше — тем мельче эти конфликты. У Лоуренса — кто будет владеть мухами засиженным троном какого-то невзрачного королевства. У Гроссмана вновь появляется судьба мира — но мира целиком и полностью выдуманного, существующего для, по сути, десятка человек.

С другой стороны, изменился формат, утверждаются книжные сериалы: они и в научной фантастике были, но в основном в космооперах (которые изначально от фэнтези отличались только сеттингом). А в социальной научной фантастике все было как-то очень инженерно: у автора есть сверхценная идея — и он ее вкладывает в один роман. Если продолжения и получаются, то вымученные, потому что это именно продолжения, а не цельная задумка на долгое время. Такое и у фэнтезистов бывает: Джордан, начиная, явно не замахивался на 15 томов, но смог вырулить. Кук в «Черном отряде», к сожалению, не смог.

И это объективный процесс — смена медиума: вместо повести — цикл повестей, вместо романа — эпопея, вместо фильма — сериал. Кажется, что люди не хотят читать еще одну историю о победе мирового добра над мировым злом. Кажется, что им хочется просто проживать жизнь в фэнтезийном без излишнего катарсиса.

Соответственно, меняется концентрация действия. Не то чтобы герои постоянно гальванизированы мировым кризисом и только и делают, что пытаются его преодолеть, как в «Пересадочной Станции» или «Раме». Они путешествуют с места на место, общаются, плетут интриги, женятся, заводят детей — да, где-то там на фоне может при этом разворачиваться эпохальное событие около-апокалиптических масштабов типа белых ходоков — но герои могут об этом и не знать, либо не считать важным. И если мы посмотрим на реальность, то и на ковид, и на войну, и на глобальное потепление люди реагируют примерно так: что-то где-то происходит, а мне-то что, я в своей грядке копаюсь. И сколько ни пытается власть перевести население в истерическое состояние — работает это в основном на прихожан церкви антинаучной фантастики, на твиттерскую городскую интеллигенцию, а остальным — глубоко пофигу.

Но поскольку снижается значимость и ужас апокалипсиса — становится и не такой восхитительной альтернатива. Приема в Галактическую Федерацию, которая решит все проблемы, больше не ожидается. И это тоже способствует более здоровому отношению к смерти: если мир не стремиться в оргазмический рай, а остается примерно тем же самым, то уходит FOMO-компонент смерти, боязнь в этот самый оргазмический рай не попасть, и приходит осознание, что будет плюс-минус то же самое, взлеты и падения, конфликты и разрешения. А значит, можно и помирать, как надоест.

Персонажи и основной конфликт

Еще одно следствие роста объема — множественные POV, больше произведений с ними, больше героев, от лица которых ведется противостояние. Это, безусловно, Мартин и Джордан, но даже в произведениях поменьше (Гроссман, Страуд) дополнительные точки зрения вводятся. Это понятно: не может один герой успеть везде, или строить хитрые интриги сам против себя, а то получается шиза, как в Обливионе, когда герой, уже являясь Архимагом, крадет сам у себя какой-то там посох в квесте Гильдии Воров.

Это, в свою очередь, существенно размывает образ Святой Троицы из научной фантастики, где Инопланетяне-с-Глазами, Космонавт, и Наука (отец, сын и святой дух) ведут войну против всего неприятного.

Героев много, они разные, читатель может себе выбирать любимых, прочитывая по диагонали главы про неинтересных ему героев — я, например, никогда не любил у Мартина части Даенерис с ее бесконечными прыжками по куканам, или у Джордана части Перрина с тредкаковской до тошнотворности семьей. Более того, герои часто несогласны, а то и попросту ненавидят друг друга — и это тоже нормально, мы как-то учимся с этим жить. Нет этой единственно-правильной, научной точки зрения. Автор прорабатывает разные мотивации, разные модели поведения.

Соответственно, если читать много таких произведений, перестанет возникать вот это антинаучно-фантастическое ощущение «если он со мной не согласен, то это потому, что ему надо еще кое-что объяснить». Нет, иногда люди просто не согласны, и хоть объясняй той же Серсее, что не надо ебаться с братом, хоть не объясняй, хоть сто разумных аргументов приведи, хоть двести — ничего не изменится. Because it feels good.

Также меняется и восприятие зла. И в социальной научной фантастике, и в раннем фэнтези все было простенько, по-христиански — борьба бобра с ослом. Сейчас же формируется сложная иерархия отрицательных персонажей: у Мартина есть, конечно, Серсея Ланнистер, но даже ее становится жалко, когда за нее берется Его Воробейшество. Впрочем, это еще ерунда по сравнению с Рамси Болтоном. Но и он — тьфу, плюнуть и растереть по сравнению с Белыми Ходоками. Героям приходится выбирать, с кем и против кого объединяться. Соответственно, абсолютного зла больше нет. Есть большие или меньшие его градации.

А значит, меняется и сюжет. И то же в сюжете: исчезает выбор между светлым путем (научным в фанастике, розовосахарно-сказочным в фэнтези) и Апокалипсисом, между Добром и Злом, где каждая из сторон абсолютна — в том смысле, что каждый читатель обязательно должен согласиться, что добро — это герой, а зло — антигерой. Получается, буквально, выбор «Меньшего зла» (название одной из повестей Сапковского). Естественно, все это гораздо больше соответствует языческой картине мира, в то время как научная фантастика — христианской. Про это я писал еще в Рагнареке.

Семь королевств

Если посмотреть на происходящее в мире прямо сейчас через призму научной фантастики, то что мы увидим? На самом деле, приблизительно то, что видит — и непрестанно выдает в интервью ФБК — Дмитрий Быков. Будущее неумолимо наступает, западный альянс научно-просветленных стран, в первую очередь США, ведет это наступление. Тут и там есть фашистские недобитки, внешние (вроде Путина или Эрдогана) или внутренние, всякие там антивакцинаторы, дисседенты глобального потепления и прочие. Но всем разумным людям необходимо объединиться вокруг прогрессивных идей (собственно, для их распространения Дмитрий Быков и приходит каждую пятницу в телевизорную) и дать Путину, ретроградному прошлому и Люциферу последний, решающий бой.

Естественно, этот бой никакой не последний: после него нас ждет еще как минимум бой климатическим изменениям, и до него тоже была масса боев, коронавирус, Асад и так вплоть до холодной войны. Антинаучные фантасты все-таки освоили сериальный формат, но породили при этом алогизм: их научное предопределенное светлое завтра почему-то постоянно висит на волоске и требует стопроцентной мобилизации уже не раз в столетие, а каждый год по новому поводу. И постепенно выясняется, что не только либеральная демократия кое-где не наступает сама; не только тирания успешно сопротивляется внешней интервенции и оккупации; не только возможен откат от либеральной демократии к тирании; но и экспорт тирании через интервенцию и оккупацию окажется возможен. Тут как раз общественное сознание может и крякнуть — если все это оказалось возможным, то какая к чертовой матери неизбежность? А это уже имеет решающее значение для климатической и гендерной войн: общество может — как раз в ходе правого поворота — перестать хотеть в них участвовать.

И что тогда? Вот у госпожи Соболь недавно, судя по всему, крышу на этой почве подорвало. Действительно, очень обидно, столько лет за кажущееся правым дело сражаться, много сил вложить, много потерь понести — и в итоге выяснить, что только из того, что дело правое, вовсе не следует, что оно неизбежно будет доведено до конца. До этого, непосредственно после начала войны, можно было наблюдать парад философских зомби (на днях дополненный интервью Альбац Гордеевой, в котором она прямо так про себя и сказала: мы — умершие живые).

Вот вам хочется становиться умершим живым? Нет? Тогда, может быть, попробовать перестать цепляться за умирающий нарратив антинаучной фантастики и поискать что-то вокруг?

Например, что будет, если посмотреть на все происходщее через призму Игры Престолов? Там та же история рассказана совершенно по-другому.

Жили-были Семь Королевств, все они были очень разные, какие-то воевали друг с другом, какие-то союзничали — насыщенно событиями, но глобально ничего интересного. После этого пришли валирийцы и принесли с собой магию (в первую очередь драконов), и шесть из этих королевств завоевали, а с седьмым вступили в брачную унию. В результате там установился своеобразный Pax Valiria — по аналогии с Pax Americana сейчас. Вот это было эпохальное событие, как раз тот самый переход к «Человечеству» в пределах Вестероса. Все бы ничего, но со временем валирийская магия стала чахнуть, драконы — хиреть, и на чем все это держалось — стало непонятно. Постепенно вассалы осмелели и скинули валирийцев, и потом началось уже непосредственно фэнтези — Игра Престолов.

И вот кто там выполняет роль, схожую с прогрессистами? Это либо Дэйенерис, которой перепали остатки былой мощи в виде драконов — и действия которой как-то, кроме коммунизма, назвать трудно. Соответственно, Вестерос разобрался с этим фарсом по-свойски, коммунистку прирезали, последнего Таргариена во избежание беспорядков отправили осваивать целину — и вернулись к прежним феодальным порядкам, уже без всяких остатков империй. И я не знаю, как вы, но я в этом месте облегченно выдохнул.

Либо, возможно, прогрессисты — это жрецы Владыки Света, которые пытались заместить своим единобожием политеистические верования Вестероса. Они тоже вполне схожи с прогрессистами, например, своей любовью к сжиганию тех, кто им как-то мешает и дурно про них говорит (как и Дейенерис в последнем сезоне). Также они обладали чуть ли не единственной настоящей магией во всей серии, по крайней мере на территории Вестероса. Там эпичной казни не случилось, вышло даже немного грустно, но, исполнив свое предназначение, Меллисандра тоже навсегда оставила в покое Вестерос и его обитателей. И опять-таки, Вестеросу от этого стало значительно лучше.

Я вот уже говорил о том, что в современном мире невозможно точно предсказать что случиться. Куда там предсказывать, если даже для того, чтобы просто вообразить произошедшее за последние 5 лет, году в 2017 требовались значительные творческие усилия (на полях замечу, что эта разница, по сути — то, что отличает ученого от нормального эксперта; ученый должен предсказывать с точной оценкой вероятности; эксперта же имеет звать лишь тогда, когда даже неясно, вероятность чего следует оценивать, и нужно просто накидать вариантов).

Так вот, изрядные усилия потребовались Мартину для того, чтобы в 21-м веке представить себе мир, в котором угасли последние искры прогресса — и от этого мир стал только лучше. Мы же можем посмотреть на его творчество, спроектировать его на реальность, попытаться понять, как реальность будет без прогресса выглядеть, понять, что, в общем-то, плохо, но не апокалиптично — и тем самым не превращаться в философские трупы.

Я думаю, те же самые усилия было бы полезно сделать нам всем. Быкову и прочей антинаучно-фантастической либерде уже, разумеется, не помочь, они всю жизнь инвестировали в прогрессизм и выйти из него у них попросту не получится, да и зарабатывать на жизнь станет нечем — но у людей обычных, не политических деятелей и не говорящих голов с ютуба, подвижности больше.

Нам придется принять, что Глобальное Человечество оказалось не человечеством, а очередной империей, которая разваливается в полном соответствии с законами жанра. Что ковидоистерия, завоз беженцев, климатическая религия, кляунворлд — это не битвы за Светлое Будущее, а непременные элементы декаденса умирающей империи. Что по итогу в мире образуется Семь Коралевств (точное количество может отличаться) с очень разными людьми, культурами, религиями и идеями. И что если и появится какой-то небесный дракон, который спустится с небес и попробует собрать все эти Семь Королевств опять в одно, то во второй раз эта история продлится крайней недолго и закончится совершенно безумным коммунизмом.

Безусловно, одним из этих королевств будет Россия. В этом не будет ничего особенно хорошего: я вот слышу иногда эти а-ля Atomic Heart фантазии, что дескать при Путине в условиях войны расцветет научно-технический прогресс и страна воспарит над остальным миром аки Феникс. В это я не верю: воруют-с. Но и катастрофы, думаю, тоже не случится: больше репрессий, больше обязательной интеграции в общество (поповщины, эсвэовщины и прочего), больше бедности, больше социальной напряженности и бытовых драм — да. Катастрофа — нет. Какой Россия умеет быть в отсутствие внешнего европейского влияния, мы знаем. А внешнего влияния как раз не будет: ни желания после войны не будет на что-то там влиять, ни денег, да и идей для влияния, востребованных обществом, особо нет. Раньше обещали благосостояние и прогресс, сейчас — всепланетное обнищание во имя Святого Климата, миллион гендеров, локдаун из-за простуды и нашествие диких орд. Это никому в России не продать, это и здесь-то продается все хуже и хуже.

Опять же, скорее всего, дезинтеграция на этом не закончится, и на уровне государств — особенно в Евросоюзе, и на уровне общества внутри государств, потому что культурная война только нарастает. Поэтому я думаю и Троеморье в результате появиться может, или, если по Пелевину, Европейский Халифат, United Safe Spaces of America и «Промежности»… Это в итоге может кончиться большой войной — а может и не кончиться, потому что гарантированное взаимное уничтожение никто не отменял. Гораздо проще будет сесть в несколько кружочков вокруг атомных бомб, грызться в прокси-войнах на неприсоединившихся территориях и формировать культуру, которая везде будет выглядеть как путинщина, но с разным сеттингом: в Рашке она будет строится вокруг победы в войне (отсутствие победы этому не помешает), вытиранов и чувств верующих, в USSA, допустим, вокруг победы над белым колониализмом, отставных варлордов и чувств расовых меньшинств, в Еврайхе — вокруг победы над ковидом, экспердов и чувств трансгендеров… Всегда одно и тоже. Это Оруэлловщина, но поскольку времена несколько изменились и мир размяк, то вместо лидерских практик, списанных со Сталина, будут лидерские практики, списанные с Путина. Программа «Путин в каждый дом».

Это, конечно, в целом невеселый сеттинг и точно грустнее антинаучно-фантастических городов-садов, но в реальной жизни мы не выбираем между раем и апокалипсисом, мы выбираем меньшее из зол. Вот как этот сценарий, за счет перемещения из королевства в королевство, можно будет реализовать — здесь нам подойдет троп «найти разнообразное в привычном». Да, великой цитадели свободы и прогресса не будет — но это не означает, что все королевства одинаковые и вы не можете получить выигрыш лично для себя при переезде.

Боле того, у этого сценария есть и позитивная перспектива. Прямо сейчас да, «Путин в каждый дом» из-за разложения империи — но вот потом… Изоляция королевств несколько уменьшает человеческую массу, которой каждое из них травилось. В России исконно-посконный поповско-царский нарратив травился всякими там странными идеями о свободе и сейчас этого не будет. А вот в Европе и в США, возможно, где-то удастся откатиться к изначальным идеям о свободе (не из-за великой любви к ближнему своему, а потому что «не влезай — убьет»). Кроме того, ситуация, когда вокруг пусть не враги, но конкуренты, способствует развитию; сегодняшняя ситуация, когда западные страны чувствуют себя частью глобального человечества, развитию не способствует — оно способствует желанию раздать блага окружающим. И, наконец, обособление требует географического возврата технологий.

Все это как раз локально отодвигает технологический предел: вновь становятся актуальными робототехника и инженерия, просто не для полетов в космос и не для решения мировых проблем, а для локальных вопросов, типа, где взять одежду, если из Малазии больше ее возить не получается. В сегодняшнем глобальном мире такой вопрос не возникает, роботы невыгодны и даже антисоциальны, потому что как будут выживать в Малазии, если не шить одежду для Запада? Тот же паттерн: если прогресс размазывать тонким слоем по всему миру — он чахнет. Но если сконцентрировать его в одном месте — вполне можно добиться его реанимации.

Опять же, это не будет глобальный свет Новуки и Прогресса, озаряющий небосклон, а заодно и несколько ближайших планет. Он случится не везде — в каких-то регионах однозначно предпочтут не мараться о магию и вместо этого смирять плоть, вон как в Газе выкопали водопроводные трубы и пустили их на корпусы ракет; но в каких-то отдельных королевствах наверняка предпочтут магию. В таких королевствах волшебникам будет жить легко и вольготно, и тут можно только посоветовать — в очередной раз — читателям строить идентичность не вокруг народа, языка, социального круга или семьи, а вокруг магии и Ордена, этой самой магией занимающегося. А то как бы не пришлось вместе со всеми надевать вериги.

В общем, из Мартиновского финала мы в сингулярность вырулим. Будет куда хуже, если в погоне за антинаучной фантастикой мы вырулим в финал джордановский финал, где исчезновение вот этого внешнего импульса, упорядочивающего мир, привело к расползанию не только социальной, но и бытийной реальности. В целом Джордан — очень оптимистичный писатель, но вот этот сюжет реально жутковатый: сама ткань, из которая соткана реальность, постепенно расползалась, в итоге где-то еда моментально портилась, где-то этажи в зданиях менялись местами, а где-то происходили вещи и поинтереснее. Напоминает блэкаут и все прочее, не так ли? В первый раз ощущение такого расползание случилось у меня в России, когда я узнал, что в элитном жилом комплексе рухнул новый лифт, убив пассажирку-мажорку; теперь это ощущение преследует меня перманентно. Поэтому, собственно, нам и необходим правый поворот и обособление: если продолжать размазывать магию по миру слишком тонким слоем, то ее явно не хватит и мироздание порвется на гораздо более фундаментальном уровне.