Молчание — золото

Почему свобода слова, скепсис к авторитетам, поиск компромиссов и другие ценности Просвещения разрушают рациональность и ведут нас в новое Темное Время, и чем их нужно заменить

Постановка проблемы

Начать описание проблемы хотелось бы с некоторых примеров.

Некоторое время назад на пост уполномоченного по правам ребенка назначили Анну Кузнецову. Общественность немедленно начала смеяться над дремучестью мадам Кузнецовой: будущая уполномоченная успела дать интервью о «новой науке телегонии». Более того, в попытках оправдаться, она обвинила интервьюера во лжи и сказала, что подобные фразы про телегонию мог бы говорить как минимум кандидат биологических наук, а она сама так не изъясняется — то есть с момента интервью никакого просветления не произошло. Вслед за первой волной поднялась вторая: «ну она же еще ничего ужасного не успела сделать! Что за травля! Дайте человеку поработать, потом осуждайте». Вскоре обсуждение сместилось с обсуждения телегонии на обсуждение травли.

Поработать мадам Кузнецова с тех пор уже успела, приняв участие в разгроме выставки Стерджеса и высказавшись за запрет абортов, но дело не в этом. Нас будет интересовать вот эта вторая волна с «осуждением травли» и последовавшее за ней переключение обсуждения.

Или другой пример. Расследование Фонда борьбы с коррупцией, что у вице-премьера Шувалова есть незадекларированный бизнес-джет, на котором, в частности, собачки его жены летают на выставки. Просвещенный и уважаемый журналист Венедиктов (не какой-нибудь там тролль) провел собственное расследование и выпустил аж целую передачу. Была ли эта передача о неуместной роскоши чиновника в не самом богатом государстве? О том, как это прекратить? О, нет, это была передача с многочисленным копанием в бумажках, из которых следовало, что самолет больше не принадлежит Шувалову, а подарен его сыну, и теперь Шувалов заказывает этот самолет примерно как такси Uber, что в сочетании со спорным толкованием закона, дает возможность самолет не декларировать. Далее последовала встреча Венедиктова с представителем ФБК, целиком и полностью посвященная обсуждению уже этого вопроса: копанию в бумажках.

Подобное происходит не только в России. Например, как-то в один французский городок нагрянули беженцы. Они самовольно заселились в дома, взломав замки, и стали жить в свое удовольствие, бесплатно потребляя воду и электричество. Мэр города прошел по этим домам, и объяснил беженцам, что им здесь не рады до тех пор, пока они не начнут соблюдать закон. Об этом написала пресса, но волновал ли ее вопрос, каким образом заставить беженцев соблюдать закон? Отнюдь. Их волновало, что их мэр — якобы фашист, который отказывается помогать этим бедным людям, вламывающимся в чужие дома и ворующим электричество.

Во всех этих историях прослеживается общая схема. Все начинается с тезиса: например «чиновник должен быть компетентен» или «закон нужно соблюдать». Этот тезис существует не сам по себе, он находится в нарративе разума, рациональности, научности и капитализма: о том, что научное знание лучше, чем предрассудки, о том, что для получения чего-то нужно что-то дать взамен, и так далее.

Какова цель исходного текста? Очевидно, не «просто рассказать» — просто так ничего не бывает. Целью является распространение как тезиса, так и нарратива, чтобы принципы разума закрепились в обществе и общество могло разрешить проблему, в результате сделав жизнь лучше. Детали этого разрешения предполагается выяснить в обсуждении.

Но на самом деле в обсуждении происходит нечто другое. Кто-то вбрасывает второй тезис. Это не антитезис в том смысле, что он никак не опровергает исходный — никто ведь не говорит, что телегония является наукой, что можно не платить за электричество или корги не летают на выставки в самолете. Этот вброс было бы правильнее назвать джакстатезисом, «около-тезисом». Этот джакстатезис смещает фокус обсуждения. Теперь мы не обсуждаем то, насколько чиновнику присущи разум и здравомыслие — мы обсуждаем, правда ли отсутствие разума и здравомыслия мешает человеку эффективно работать чиновником. Мы не обсуждаем то, что вице-премьерские собачки летают на самолете — мы обсуждаем, насколько правильно оформлены бумаги вокруг всего этого. И факт незаконного проникновения в дом тоже больше не является предметом разговора: вместо этого нам предлагают задуматься, не является ли мэр города нацистом или фашистом.

Это смещение выводит обсуждение из рамок того нарратива, в котором был подан исходный тезис, и, естественно, защитники этого тезиса переходят к более общей задаче — к восстановлению нарратива обсуждения. Однако обсуждение нарративов — дело эмоционально затратное, люди отдаются этому целиком, так что об исходном тезисе через некоторое время никто и не вспоминает. Это означает, что собачки продолжают летать бизнес-джетом, телегонщицы — заботиться о правах ребенка, а беженцы — вламываться в чужие дома и воровать электричество. При этом нужно понимать, что все эти три случая — общественный регресс: телегонщицы во власти нечувствительно отличаются от состояния Уганды, президент которой лечит ВИЧ и астму отваром трав, персональный бизнес-джет собачек в нищей стране различимо пахнет феодализмом, а практика свободного входа в чужие дома и бесплатного пользования ресурсами — это вообще нечто первобытное, сродни варварскому захвату земли.

Отложенным результатом является размывание исходного нарратива вследствие «поиска компромисса». Предполагается, что целью любой дискуссии должен быть компромисс, и компромисс этот должен учитывать все точки зрения. Но как найти компромисс людям, которые верят в прогресс и науку, и людям, которые считают, что увлечение телегонией не представляет проблемы? Это совершенно невозможно в рамках нарратива ценности науки. В результате, «компромисс» будет уже из третьего нарратива, нарратива-Франкенштейна, коллажно собранного из осколков первых двух. Скорее всего, это будет что-то вроде «иногда нужно слушать науку, но в некоторых случаях важнее не рациональные мысли, а чувства, или умение открывать нужные двери». И в результате поисков этого компромисса разумные люди внезапно обнаруживают, что отказываются от части своих рационалистических убеждений, и уже вполне нормально смотрят на телегонщиков. После других дискуссий они начинают также нормально смотреть на ворующих электричество взломщиков, на летающих бизнес-джетом собачек, а потом от их убеждений и позиций не остается ничего — их рациональные нарративы поглощены чавкающей дискуссией.

Подводя итог, такая модель обсуждения приводит к деградации рациональных нарративов, к уменьшению разума в нашем мире, к увеличению количество безумия, в этом мире совершаемого, и к движению общества к первобытной дикости. При этом важно, что этот процесс нельзя метафорически описать как взятие крепости варварами. В данном случае «вторые тезисы» вбрасывают не проплаченные тролли и не интеллектуальные низы — их сочиняют такие же образованные и просвещенные люди, то есть корректной метафорой скорее является крепость, разрушаемая изнутри.

Я ставлю целью своей статьи разобраться в том, как это происходит и как этому противодействовать. Я ни в коем случае не утверждаю, что эта модель является результатом какого-то злого умысла, направленного на уничтожение разума в нашем обществе. Нет, эта модель просто складывается в результате тех установок и тех условий, в которых живет общество. Частично это социальные сети, в которых любой человек может вбрасывать свои мнения. Частично это ложное представление людей о том, что их мнение очень важно вне зависимости от его разумности. Но еще одним условием является общественное принятие таких тезисов, которое основано на идеалах просвещения: вере в свободу слова, сомнении во всем (как завещал Декарт) и стремлении к компромиссом. Далее я приведу пример из своей личной практики, это иллюстрирующий.

Case study

В этом году я открыл курс по научному мышлению на платформе Stepic.org (https://stepic.org/course/578/). Это не первый мой онлайн курс, но он лучше всего подходит для этой статьи. В известном смысле этот курс — чистый, рафинированный пример продвижения тезисов из нарратива рациональности, поскольку курс именно этим нарративам и посвящен: ценности логики, разоблачению манипуляций, важности научного метода и борьбы со лженаукой и так далее. Чего я ждал от комментариев, которые присутствуют на платформе Stepic.org? Ничего хорошего, поскольку у меня уже был опыт других видеокурсов. Однако я смутно, очень слабо надеялся, что получу хоть что-нибудь вроде того, что получал от очных практик по этому курсу: грамотные вопросы, уточняющие те или иные тезисы, интересные примеры, варианты практических заданий, по аналогии с имеющимися в курсе — иными словами, раскрытия моих тезисов внутри нарратива. Разумеется, надеялся я зря. Примерно 95% комментариев этих надежд не оправдали. Что же я получил взамен?

Абсолютное большинство комментариев сводилось к нытью про слишком сложные задания, цеплянию к опечаткам, словарным вопросам («что такое моногамия?») и выражению радости от решенной задачи. Было очень немного полезных комментариев, которые помогли мне оперативно улучшить практические задания курса, рекомендации по литературе, и несколько — по пальцам перечесть — хороших текстов из тех, на которые я надеялся. Однако в контексте этой статьи наиболее интересна еще одна группа комментариев, из которых я узнал, что:

1. Мне не следует читать Докинза, и лучше вместо этого пройти на сайт богослов.ру, а также полнее изучить средневековую теологию
2. Приметы — этот вовсе не абсурд: некоторые из них предположительно имеют объяснение, которое можно счесть разумным, а значит, приметы можно воспринимать как авторитетный источник знаний. То же самое относится к древнекитайской медицине.
3. Нельзя критиковать мыслительные практики предков (по контексту — жителей первобытных обществ), потому что у них не было горячей воды
4. Научное мышление — лишь один из возможных подходов к познанию действительности, и неверно рассматривать только его, не уделяя должного внимания другим подходам
5. Средневековья не существовало, этот исторический период был целиком выдуман, а на самом деле Новое Время следовало сразу за Античностью
6. И многое, многое другое.

В этой истории, как мне кажется, мы видим описанную проблему совершенно четко: по сути, комментаторы предлагают отказаться от разума и заменить его бредом различного генезиса. Они пытаются размыть рациональный нарратив курса и добавить в него этот бред по принципу «нужно представлять все точки зрения». К счастью, это не очень большая проблема на курсе, потому что большая часть слушателей просто смотрит лекции, выполняет упражнения и не участвует в дискуссиях. Но все-таки, почему эти дискуссии вообще происходят?

Ответ: на степике отсутствует кнопка «закрыть комментарии во всем курсе». Я уже собирался написать скрипт, который бы проходил по всем слайдам, и отключал комментирование под каждым из них, но столкнулся с непониманием просвещенной общественности. «Это очень радикальный шаг, лучше так не делать» — сказали администраторы платформы степик, люди, действительно озабоченные распространением знания в массах и совершающих для этого огромные усилия. Собственно, подозреваю, именно из этой точки зрения происходит отсутствие опции «отключить все комментарии в курсе одной кнопкой» и даже «удалить все комментарии автора и забанить его навечно».

Коллеги со степика в своем уважении к точкам зрения не одиноки. «Нельзя пренебрегать такой ценной возможностью получить обратную связь» — сказал мой коллега, рациональный и рассудительный человек, в эту самую минуту разрабатывающий подсистему комментирования для нашей собственной онлайн-образовательной платформы. Кирилл Мартынов, колумнист «Новой» (не ЛайфНьюс и не Звезды какой-нибудь), в это же время разразился целой колонкой о динозаврах-ретроградах, которые заводят телеграмм-каналы, где отсутствуют современные возможности лайков, шэринга и комментирования, и обвинил их в желании спрятаться от двадцать первого века в имитации медиаканалов века двадцатого.

После этого я и решил сделать эксперимент, открыть комментарии, не модерировать их и посмотреть, что будет. Эта статья является некоторым итогом эксперимента.

Но я хочу подчеркнуть, что никакого эксперимента бы не получилось, если бы многие люди, мнение которых я уважаю, не считали, что от комментариев, обсуждений, выслушивания мнений, свободы слова и дискуссий может быть какая-то польза. И эту установку я слышу постоянно от разных людей, причем чем разумнее люди, тем больше они в нее верят. В качестве иллюстрации я могу привести случай, недавно произошедший в городе: в центре фотографии провели показ фильма о Джоке Стерджессе, на который пришло около 50 человек, в основном, журналисты и эксперты. Пришли, очевидно, для того чтобы в своем экспертном сообществе обменяться мнениями. Однако, обмена мнениями не получилось: на показ затесался и блюститель общественной нравственности, немедленно вбросивший джакстатезис «Вам не стыдно показывать этого старого извращенца?» — и обсуждение сместилось в эту область. В итоге пятьдесят человек потеряло время, но расстроен ли этим директор центра фотографии? Нет, он доволен результатом! Он гордится тем, что показ спровоцировал «живую дискуссию»!

Чем дальше, тем больше эта вера в свободу слова и мнений становится иррациональной, расходящейся с реальностью: мы ранее описали множество примеров, когда дискуссии приводят не к распространению разума, а к его регрессу, и наивно думать, что разумные люди их не видят. Конечно, видят. Но вытесняют это виденье, поскольку оно расходится с очень глубоко укорененным, очень базовым представлением о связи между разумом и свободой слова. Далее я хочу рассмотреть это представление подробнее.

Исторический экскурс

Разум и свобода слова оказались связанными в эпоху Просвещения, и на то были основания. В Средневековье картина мира людей состояла из мифов, предрассудков и нонсенса. Позже мыслящие люди начали находить правильные ответы на то, как устроен мир и человеческое общество, и когда они высказывали свои мысли, оказывалось, что достойно возразить им нечего. Поэтому основной стратегией борьбы стало затыкание ртов: остракизм, домашний арест или сжигание на костре.

Очевидно, что в этих условиях те, кто боролся за свободу слова, способствовали распространению разума: как только мыслители получали право говорить, они распространяли свои идеи и таким образом вытаскивали мир из дикости. Если же основной целью человека был разум, то ему волей-неволей приходилось бороться за свободу слова, причем не только для себя: ведь именно тогда люди осознали, как мало они знают о мире, и в этих условиях стремились собрать мнения своих коллег, чтобы вместе, сообща, решить интересующие их вопросы. Так сложился образ героя Просвещения — рационального, разумного человека, разделяющего идеалы свободы. Тогда же сформировался и образ антигероя: мракобеса-обскурантиста, держащегося за глупые предрассудки и затыкающего рты всем, кто с ним не согласен. Это, собственно, есть то, что далее я буду называть нарративом Просвещения: идея о безусловной связи между рациональностью и свободами.

Этот нарратив успешно пережил Новое Время и большую часть двадцатого века. Вторая мировая война в этот контекст прекрасно укладывается — тот же нацизм является не только тоталитарным и репрессивным режимом, но и предельно иррациональным, целиком основанном на лженауке и предрассудках. Холодная война тоже укладывается, хотя и похуже: все-таки при всей тоталитарности советский коммунизм не был откровенным безумием, за ним стояла в целом логически консистентная философия, одна беда — эта философия не имела ничего общего с реальностью. В смысле рациональности фашизм и коммунизм соотносятся примерно как миф и метафизика: и то, и другое далеко от разума, но первое — дальше. И даже сейчас этот нарратив сохраняет актуальность: в России, в Турции, в Венесуэле разумные люди борются за свои права (в частности, свободу слова) против репрессоров-обскурантистов.

Иными словами, нарратив, связывающий свободу слова и разум достаточно стар, закален исторически и живуч. Он ассоциирован с большим количеством крови, страдания, битв, побед и поражений, поэтому просто так отказаться от него очень сложно. Тем не менее мы знаем множество примеров, когда общество избавлялось от очень старых и очень глубоко внедренных нарративов. В частности, весь феминизм именно об этом — об отказе от устаревших и неактуальных идей.

Я утверждаю, что нарратив Просвещения — именно такая идея. Почему? Потому что тот контекст Просвещения, который сформировал этот нарратив, не существует более в медиа среде, в частности, в российском интернете, в социальных сетях.

Возьмем, например, свободу слова. Есть ли проблема с высказыванием своего мнения в интернете? Ну, в последние два года эта проблема действительно стала появляться, но до этого в интернете кто угодно мог написать что угодно, однако жалоб на «зажимание свободы слова» было предостаточно, и даже сейчас абсолютное большинство этих жалоб не имеют ничего общего с уголовными делами за лайки и репосты. Кто жаловался и продолжает жаловаться? Лжеученые, которым пользователи Интернета устраивают «травлю» на форумах; Ольгинские тролли, призывающие услышать «все точки зрения» и обижающиеся, когда их банят; пропагандисты, которым закрывают выезд за рубеж; сумасшедшие обыватели, обсуждающие всемирный заговор, изгоняемые со стен и из сообществ; и прочая публика, не имеющая абсолютно ничего общего с разумом.

И надо признать, что каждый из этих людей вообще-то прав: или мы за свободу слова для всех, в том числе для сумасшедших, лжеученых и пропагандистов, или мы не за свободу слова. И я ни разу не слышал никакого внятного ответа на подобный вброс, просто потому, что в рамках нарратива Просвещения внятного ответа не существует.

Это же наблюдение можно продлить на другие ценности Просвещения. Например, можно рассмотреть декартовское «сомнение во всем», недоверие к авторитетам. Конечно, когда мыслитель живет в мире, наполненном чертями, ведьмами, драконами и сумасшедшими, которые во все это верят, сомнение и критика — весьма адекватная стратегия, которая может привести к потрясающим открытиям. Однако сегодня мы уже не живем в таком мире, и когда домохозяйка со ссылкой на Декарта начинает сомневаться в авторитетах, например, научных журналов, мы не получаем нового научного озарения — мы получаем антивакцинаторство, ГМО-фобию и телегонию. И это еще один пример развода рациональности с гуманистическими идеалами Просвещения: сегодня человек, верящий авторитетным научным журналам, считается более рациональным, чем сомневающийся в них. Сомневаться в научных теориях по прежнему можно, но делают это специально обученные люди в специально отведенных местах, например, на научных конференциях. На кухнях же этого делать не следует.

Или стремление к компромиссам. Конечно, когда два философа Просвещения обсуждают какую-нибудь проблему, и каждый из них осознает, что знает о мире очень мало и сильно не наверняка, им разумно стремится к компромиссам для того, чтобы все-таки добраться до правды. Но означает ли это, что доктор медицинских наук должен искать компромиссов с безумными антивакцинаторами? В данном случае распределение правды о проблеме у сторон дискуссии совершенно другое: доктор наук имеет обоснованные суждения почти обо всем, а антивакцинатор — почти ни о чем. Зачем здесь нужен компромисс?

Таким образом, связь разума и других ценностей Просвещения была хороша ситуативно в условиях Просвещения, Нового Времени и двадцатого века. Эта длительная история успешного взаимодействия убеждает нас в том, что по-другому не может быть, однако это — всего лишь культурно-исторический нарратив, который может и должен быть подвергнут ревизии, поскольку не отвечает реалиям сегодняшнего дня. Такими ревизиями должны стать замена свободы слова на свободу обоснованных суждений; всеобщего сомнения на обоснованное сомнение; поиск компромисса в любой ситуации на компромисс между разумными точками зрения.

В реальности этот пересмотр уже идет полным ходом, но с совершенно другой стороны. Те, для кого свободы, права человека и гуманизм приоритетнее разума и, например, предпринимательства, существуют и называются Social Justice Warriors или SJW. Они пишут статьи о том, как губительна ориентация общества и бизнеса на интеллект, и призывают к созданию более инклюзивного общества для глупых людей. Они же создают основанные на антинауке общественные движения, например, борьбы с ГМО. В российском рунете их легко распознать по вечному нытью о правах человека, апелляции к различным писаным нормам (их как будто удивляет тот факт, что от указания на неисполнение писаного закона он не начинает исполняться), и по полному отрыву от реальности.

Но удивительно, что этот процесс односторонний. SJW, вышедшие из смешанной разумно-гуманистической парадигмы в чисто гуманистическую, критикуют разум, но те люди, которые ценят разум, не переходят в чисто разумную парадигму и стесняются критиковать гуманизм. Конечно, есть исключения, типа Юлии Латыниной, но в среде разумных людей они часто представляются маргинальными. Я сам постоянно сталкивался с удивлением: как вообще можно пропагандировать рациональность и при этом пренебрежительно относиться к гуманизму? В результате разум оказывается беззащитен перед критикой широкого фронта неразумных людей, потому что оковы «свободы слова», «все подвергай сомнению» и «борьбы с авторитетами» мешают ему защищаться.

Что делать?

Я неоднократно читал описания подобных по масштабу проблем со стороны SJW, и каждый раз, когда подходило время выработки каких-либо конкретных предложений, обычно начиналось что-то вроде «ну, нужно всем задуматься об этом, услышать diverse voices и тогда проблема решится». Я же считаю, что диагноз без лечения — верный признак человека малокомпетентного и бесполезного, поэтому рецепт приложу. Конечно же, это не будет рецепт какого-нибудь планетарного масштаба — речь пойдет о простых пунктах, который может сделать каждый.

Первый пункт — побольше молчать. В современной культуре сформировано представление о том, что мнение каждого человека очень важно и что его необходимо непременно высказывать. Так вот, это не так. Необходимо уяснить, что ваше мнение не стоит абсолютно ничего и не несет ни малейшей пользы, если только оно не выведено стройной логикой из достоверных фактов. Соответственно, рациональный человек перед его высказыванием должен притормозить и подумать про себя, что он собирается высказать: пустой, бессмысленный джакстатезис или обоснованное суждение.

Здесь не идет речь о постоянной сверке всего произносимого с учебником логики и энциклопедиями — к сожалению, человек не приспособлен к такому способу общения. Но взять в привычку просто задумываться перед озвучиванием мнения о том, соответствует ли это мнение хотя бы вашим внутренним представлениям о логике и обоснованности — стоит. Постоянно настраивать эти внутренние представления так, чтобы они соответствовали общепринятым — нужно. Почаще употреблять фразу: «это не моя область экспертизы, поэтому я воздержусь от комментирования» — полезно. Услышав эту фразу, кивать с пониманием и благодарностью — бесценно: ведь человек, ее произносящий, хоть и не компетентен в частном вопросе, но компетентен на мета-уровне.

Второй пункт касается участия в обсуждениях. Если вы не хотите приблизить очередное наступление Темного Времени, воздержитесь от критики, пусть даже по существу, тех утверждений, (А) с основным посылом которых вы согласны и (Б) которые обсуждаются в неограниченной аудитории. Да, я понимаю, что с помощью вашего ценного, логичного и обоснованного комментария вы хотите сделать лучше исходный тезис. Но проблема в том, что ваша реплика является джакстатезисом и приводит к результатам, отличным от ожидаемых: к смещению дискуссии со смысла тезиса (с которым вы согласны) на мелкие детали (с которыми вы не согласны). В результате сторонники тезиса начнут грызться между собой из-за деталей, в то время как противники тезиса отпразднуют победу, уводя за собой сомневающихся со словами: «ну, видите же, они и между собой-то договориться не могут».

Поэтому вашу ценную критику можно высказывать только в случае, когда обсуждение идет в кругу своих, для того, чтобы подготовить тезис для широкой публики. Здесь, действительно, любая критика уместна, потому что позволит сделать тезис более защищенным от нападений, или по крайней мере понять, как с тем или иным возражением в будущем работать.

Точно также, как не следует тыкать пальцами в изъяны близких вам нарративов, не следует также пытаться обнаружить зерна разума в нарративах, вам не близких. Даже если они там есть и вы их действительно найдете, а не просто додумаете что-то разумное за автора прочитанного вами бреда — это не ваша задача, выискивать проблески разума в потоках безумия. Это работа автора, изложить свою точку зрения связно, доходчиво и аргументированно. Поэтому если безумие носит не эпизодический характер (ну, бывает, сорвался человек), а равномерно распределено по тексту — просто не читайте его. Там нет ничего интересного, ничего полезного.

И, наконец, третий пункт — о модерировании обсуждений. Модераторы! Если цель подконтрольного вам пространства — не развлечение ширнармасс, а выработка и продвижение разумных идей, то стирайте все, что противоречит рациональному нарративу, и баньте всех, чье поведение последовательно не соответствует предыдущим пунктам. И в первую очередь — баньте SJW, которые пищат что-то про свободу слова на вашем форуме. Именно от вас, модераторов, зависит, будет ли ваше пространство аттракционом по удовлетворению речевых позывов альтернативно одаренных посетителей, или же инкубатором новых идей и местом общения генераторов этих идей. И я призываю вас делать правильный выбор.

Если же вы не только модератор обсуждения, но и автор исходного тезиса, то вы можете обнаружить, что удаление бреда — слишком тяжелая задача. Это особенно верно, если тезис обсуждается в широкой аудитории, потому что в ней бреда вообще больше, чем разумных мыслей. В этом случае я призываю вас ограничивать круг обсуждения только для «своих», вводить премодерацию, или же закрывать обсуждение вовсе. Моя личная практика показывает, что потери от забалтывания ваших авторских мыслей в широкой аудитории значительно превышают любые выгоды, которые вы, как автор, из этого обсуждения можете получить.

И, наконец, четвертый пункт — нужно не только следовать этому поведению, но и продвигать его. Если вы видите, что в дискуссии появился иррациональный расшатыватель нарративов — призовите модератора и попросите его удалить из зала неадеквата, чтобы он не мешал общаться. Модератору будет проще поддерживать порядок, если он будет чувствовать поддержку аудитории: разрушение сформированных представлений связи рациональности и свободы слова — нелегкое дело, и, как разумный человек, модератор может испытывать сомнения по этому поводу. Ваше высказывание позволит ему преодолеть эти сомнения.

Если вы видите дискуссию двух человек, один из которых разумен, а второй — не очень, и эта дискуссия явно зашла в дебри — не стесняйтесь выразить разумной стороне поддержку: «По-моему, ваша точка зрения уже вполне аргументирована, и ваш оппонент — идиот». Это, опять-таки, позволит человеку выйти из просвещенной привычки объяснять все так, чтобы ничто не осталось непонятным даже самому безнадежному глупцу. На деле же глупец абсолютно не стоит такого количества потраченного на него времени, даже если в результате дискуссии он сменит свою точку зрения — потому что глупцом от этого он быть не перестанет, да и не смены точки зрения почти наверняка не произойдет.

Это все первые шаги, цель которых не столько решить проблему, сколько сформировать новую культуру обсуждения, полностью включающую в себя принципы рациональности, но свободную от устаревших ценностей Просвещения. После формирования такой культуры проблема решится очень быстро. Написать компьютерную систему, которая по двум-трем постам определит фоменковцев, стариковцев, ольгинских троллей, SJW и всех прочих, и сотрет их комментарии из вашего блога могу даже я. Но сегодня такая система будет отторгнута культурой рациональных людей — поэтому и писать ее я пока не буду.

Работа с возражениями

Это же фашизм!

Это первое, что обычно возражают. Иногда, впрочем, вспоминают коммунизм, как это сделал министр Мединский, когда встретился с перспективой лишиться ученой степени за бредовую диссертацию: что, мол, за возврат в СССР, где лишь одна точка зрения считалась правильной, а все остальное — миазмами загнивающего империализЬма. Как правило, это опять-таки чистый джакстатезис, призванный сбить нарратив и увести дискуссию в другую тему, в точности как это произошло с французским мэром. Если же все-таки докопаться до аргументов, их останется два.

Первый — «это фашизм, потому что здесь деление на своих и чужих». Это абсурд, потому что преступления фашизма заключаются не в факте деления, а в абсурдном критерии такого деления и бесчеловечных способах его поддержания. Кроме того, на самом деле деление по уровню интеллекта и дискриминация по этому критерию была всегда и никуда не делась: глупый человек не сможет устроится на работу для умных людей, глупый человек не поступит на бюджетное место в университет, глупый человек не сможет войти в круг умных людей через женитьбу или замужество. Эта дискриминация — часть современной культуры. Некоторым SJW это не нравится, и они уже пишут длинные статьи о том, что необходимо развернуть наш мир лицом к глупым людям, необходимо развенчать мифы и тропы об умниках и сделать наше общество инклюзивным к глупцам также, как это уже сделано с другими дискриминируемыми категориями людей. И я не сомневаюсь, что если эти попытки так и не встретят со стороны рационального сообщества решительного сопротивления, это произойдет — и в тот день, когда это случится, наша цивилизация будет обречена.

Второй аргумент: «это фашизм, потому что предполагает, что остается только одно мнение». Нет, не предполагает. Как я говорил раньше, внутри сообщества разумных людей плюрализм мнений не только возможен, но и предусмотрен современными представлениями о рациональности. И в науке, и в жизни мы постоянно сталкиваемся с ситуацией, когда есть два противоположных тезиса, которые в равной степени аргументированы — но это совершенно не означает, что рациональность зашла в тупик и необходимо кидаться джакстатезисами. Нужно поставить эксперимент, провести фактчекинг и так далее — и все это рациональным мышлением предусмотрено.

Поэтому ни о каком «только одном правильном мнении» речь не идет. Вместо этого речь идет о «только одном правильном способе получения допустимых мнений» — способе, основанном на логике, фактах и рациональности. Это уже с фашизмом не имеет ничего общего хотя бы потому, что фашизм сам по себе не основан ни на логике, ни на рациональности, ни на фактах.

Кто будет решать, что логично, а что — нет?

Кто решает, сколько проверок должна выдержать гипотеза, чтобы стать теорией? Кто решает, что библиографические ссылки в научной работе проставлены корректно? Кто решает, что исследование достаточно качественное для того, чтобы быть опубликованным в престижном журнале или получить грантовое финансирование?

На все эти вопросы как правило нет четких ответов, которые перечислены в каком-нибудь авторитетном Кодексе и с которыми безусловно согласны все — и это не мешает науке двигаться вперед. Эти вопросы регулируются консенсусом, который сложился в научном сообществе под влиянием неких базисных представлений о научном знании: воспроизводимости, фальсифицируемости, уважению к авторству, предсказательной силы и так далее. Безусловно, отдельные мыслители оказали большое влияние на эти представления, но это не значит, что их философские труды рассматриваются как непререкаемая истина и служат немедленным руководством к действию: просто эти труды оказали большее влияние на выработку консенсуса, чем другие.

Иногда, в узких областях, этот консенсус кодифицируется — например, протоколы доказательной медицины. Но эта кодификация происходит в самом конце процесса, когда консенсус уже достигнут. В нашем же случае мы находимся еще на самой первой стадии, стадии выработки базисных представлений; а может быть, и на более ранней стадии складывания сообщества, потому что в нынешнем сообществе умных людей совершенно непонятно, кто из них выбирает разум, а кто — свободы в том случае, когда эти ценности входят в конфликт друг с другом. Поэтому нужно сначала образовать сообщество, затем выработать базисные представления, протестировать их практикой, и лишь затем кодифицировать.

На самом деле, это возражение тесно примыкает к первому: считается, что если я призываю отказаться от свободы слова и заменить ее свободой обоснованных суждений, то я поддерживаю некую диктатуру одного человека (видимо, себя самого) или какого-то комитета, который единолично устанавливает правила логики, и, естественно, подразумевается, что этот комитет будет руководствоваться чем угодно, только не логикой: например, жаждой наживы, жестокостью или стремлением утвердить свой авторитет.

Такое представление — обратная связь нарратива о связи между разумом и свободой: мы настолько привыкли к нему, что отрицание свободы немедленно заставляет нас подозревать какие угодно неразумные мотивы и сценарии!

А если тебя так?

Действительно, нехорошо предлагать поступать с другими так, как не хочешь, чтобы поступили с собой. Однако предлагаемый тезис этому принципу не противоречит, ведь предлагается не запретить высказываться в принципе, а заменить свободу слова свободой обоснованных суждений. Я первый соглашусь подчиниться этому правилу, более того, уже подчиняюсь.

Конечно, можно расширить это толкование таким образом: под «обоснованными суждениями» на самом деле понимаются суждения, приятные некой доминирующей группе «рациональных людей». Эта социальная группа пытается подавить всех остальных, навязывая им конструкт «обоснованности», при этом самостоятельно решая, что под этой самой обоснованностью понимать! На самом же деле нет ни четких критериев обоснованности, ни какого-то особенного преимущества обоснованных суждений перед необоснованными (как ни крути, даже необоснованное суждение может оказаться истинным).

Но даже если мы примем эту достаточно спорную левацкую точку зрения, нам все равно придется признать, что вопрос «а если тебя так?» к ней неприменим. Потому что меня, и всех рациональных людей, уже «так». На большинстве религиозных форумов банят атеистов, на форумах патриотов — всех недостаточно патриотичных, на форумах беременных — чайлдфри и так далее. И ладно б только это! Уже принят закон о защите чувств верующих, который по факту является всероссийским баном на антирелигиозные обсуждения. Также принят закон об оскорблении чувств постсоветских граждан, запрещающий любую трактовку событий Второй Мировой Войны, расходящуюся с им приятной. Это не чисто российский феномен: в Европе и США все больше распространяется культура safe space, которая осуждает все, в том числе, очень разумные высказывания, которые могут вызвать душевный дискомфорт у тех или иных групп населения, и эта культура закрепляется на законодательном уровне в законах о hate speech.

Иными словами, вовсе не разумные люди начали этот процесс — напротив, чем дальше, тем большее количество социальных групп требует законодательной защиты своих нарративов, и только разумные люди раз за разом отказываются требовать такой же защиты для себя!

Мы превратимся в таких же, как они!

Это возражение как правило возникает как реакция на возражения из предыдущего параграфа. Дескать, не пристало нам, разумным людям, вести себя как верующие или феминистки. Тут, опять же, следует немедленно заметить нарратив Просвещения: как только мы хоть как-то выступаем против свободы слова, нас сразу воспринимают как «антигероев Просвещения», т.е. цензоров-обскурантистов — именно так, через дефис, потому что в сформированном нарративом мышлении эти определения просто не могут идти не вместе. Опять-таки я хочу подчеркнуть важность деконструкции этого нарратива и возможности воспринимать разум отдельно и остальные ценности — отдельно от разума и по возможности друг от друга.

Ответ на это возражение по существу очевиден: мы не превратимся в таких же, как они, потому что мы руководствуемся разумом и обоснованными суждениями, а они — нет. Это, собственно, и есть основное отличие.

Заключение

Я рассмотрел вопрос о сомнительной в нынешних условиях связи между разумом и свободой слова, а также другими нарративами Просвещения. Мы увидели, что эта связь приводит к весьма неприятным последствиям для разума, а значит, есть необходимость для ее пересмотра. Предложен механизм этого пересмотра: замена свободы слова свободой обоснованных суждений, с соответствующей коррекцией поведения в дискуссиях, в том числе и социальных сетях. Конкретные правила таких дискуссий должны быть выработаны сообществом, исходя прежде всего из разумных соображений, а не из следования устаревшим нарративом. Собственно, формирование такого сообщества, которое готово к пересмотру связей между разумом и другими ценностями, является, на мой взгляд, основной задачей на текущее время.